Бесплатная консультация
Ответим на все вопросы быстро!
Нажимая на кнопку, вы даете согласие на обработку персональных данных в соответствие с Политикой конфиденциальности
Интервью с руководителем студии
Моя жизнь в искусстве
интервью Чугуевой Аллы
Мы играли различные дурацкие номера, я пародировал Лагутенко «Владивосток-2000»… Наигрывал, как собака. Была настоящая самодеятельность. Вероятно, там-то я и заболел!
При каких обстоятельствах у вас родилась идея открытия театральной студии?
ЮБ: Идея начала зреть с 18 лет. До этого вообще никаких потуг связаться с театром не было.
Я пришел в профессиональный ВУЗ из самодеятельности. С 18 до 20 лет я играл в шоу-студии «Тип-Топ».
Это был студенческий театр эстрадных миниатюр при СТАНКИН-е, где я учился.
А потом я увидел объявление, в Ступине: «В театр юного зрителя набираются талантливые люди». Причем, если ты проявишь себя, то город оплачивает твое обучение в ГИТИСе! Заинтересовался, пришел, и выяснилось, что я что-то могу. Мне сразу дали роль Чацкого, и я стал актером Ступинского Театра Юного Зрителя.
А я тогда уже учился на искусствоведа.
ЮБ: Идея начала зреть с 18 лет. До этого вообще никаких потуг связаться с театром не было.
Я пришел в профессиональный ВУЗ из самодеятельности. С 18 до 20 лет я играл в шоу-студии «Тип-Топ».
Это был студенческий театр эстрадных миниатюр при СТАНКИН-е, где я учился.
А потом я увидел объявление, в Ступине: «В театр юного зрителя набираются талантливые люди». Причем, если ты проявишь себя, то город оплачивает твое обучение в ГИТИСе! Заинтересовался, пришел, и выяснилось, что я что-то могу. Мне сразу дали роль Чацкого, и я стал актером Ступинского Театра Юного Зрителя.
А я тогда уже учился на искусствоведа.
В СТАНКИН-е?
ЮБ: Нет. В СТАНКИН-е я учился на технологическом факультете, у меня была кафедра высокие технологии и информатика размерной формообразующей обработки. Проще говоря, это кафедра резки по металлу.
То есть вы умеете еще и резать по металлу!!!
ЮБ: Да-да, такой вот жизненоважной науке я учился!
Так вот, к тому времени до некоторой степени я уже понимал, что такое любительский театр. И интуитивно понимал, что, по сути, и профессиональный театр — такой же. Поэтому жить только актерским промыслом невозможно. И это наивно. Понимаете?
ЮБ: Нет. В СТАНКИН-е я учился на технологическом факультете, у меня была кафедра высокие технологии и информатика размерной формообразующей обработки. Проще говоря, это кафедра резки по металлу.
То есть вы умеете еще и резать по металлу!!!
ЮБ: Да-да, такой вот жизненоважной науке я учился!
Так вот, к тому времени до некоторой степени я уже понимал, что такое любительский театр. И интуитивно понимал, что, по сути, и профессиональный театр — такой же. Поэтому жить только актерским промыслом невозможно. И это наивно. Понимаете?
Ты, как актер, ничего не выбираешь. Выбирают тебя. И это происходит всю жизнь!
Нет. Как человек, не сведущий в театральном деле, не понимаю. Поясните?
ЮБ: Потому что ты абсолютно зависим!!! Во-первых, от своих данных, во-вторых, от воли того, кто ставит спектакль. А, в-третьих, от стечения ряда факторов.
Когда ты приходишь к режиссеру в театр, то не спрашиваешь же: «А вы вообще профессионал? Вы хоть чего-нибудь умеете? Или вы дилетант в профессии? А, может быть, просто нехороший человек?»
Ни режиссер, ни художественный руководитель не проходят тест на профпригодность! Вот в этом-то и подвох.
Когда я это осознал, внутри меня созрел протест. «Почему, блин!!!» «Как это так?» «Как я буду починяться со своим характером?» «Это мне надо засунуть свою волю в кулак и сидеть-молчать?» У меня не совсем актерское нутро. Актер должен лавировать, приспосабливаться. А мне это неудобно. Это не моя профессия.
Поэтому, когда я попал в профессиональный ВУЗ, я старался учиться не только быть актером, но и педагогом одновременно. Я внимательно наблюдал за педагогами, за их работой со стороны. Мне повезло, я попал в очень хорошую мастерскую.
ЮБ: Потому что ты абсолютно зависим!!! Во-первых, от своих данных, во-вторых, от воли того, кто ставит спектакль. А, в-третьих, от стечения ряда факторов.
Когда ты приходишь к режиссеру в театр, то не спрашиваешь же: «А вы вообще профессионал? Вы хоть чего-нибудь умеете? Или вы дилетант в профессии? А, может быть, просто нехороший человек?»
Ни режиссер, ни художественный руководитель не проходят тест на профпригодность! Вот в этом-то и подвох.
Когда я это осознал, внутри меня созрел протест. «Почему, блин!!!» «Как это так?» «Как я буду починяться со своим характером?» «Это мне надо засунуть свою волю в кулак и сидеть-молчать?» У меня не совсем актерское нутро. Актер должен лавировать, приспосабливаться. А мне это неудобно. Это не моя профессия.
Поэтому, когда я попал в профессиональный ВУЗ, я старался учиться не только быть актером, но и педагогом одновременно. Я внимательно наблюдал за педагогами, за их работой со стороны. Мне повезло, я попал в очень хорошую мастерскую.
А где вы учились, что это за ВУЗ?
ЮБ: А, ерунда. Это никому неизвестный театральный ВУЗ, который раньше назывался Российская академия театрального искусства ГИТИС, а теперь называется Российский университет театрального искусства ГИТИС. О нем никто не знает и он не пользуется никакой популярностью среди абитуриентов.
Кстати, в Ступине меня обманули. Я сыграл главные роли в двух спектаклях, но мне не оплатили обучение.
Вам пришлось самому платить за обучение?
ЮБ: Нет, платить мне не пришлось, да я бы и не смог себе позволить. А, потом, нельзя учиться на актера за деньги. Какой в этом смысл? Ты либо талантлив, и проходишь все эти ступени, и тогда, когда-нибудь, может быть, что-нибудь из тебя выйдет… При чем здесь деньги? Это же смешно!!!
И поэтому мне пришлось поступать самому! Я поступил.
ЮБ: А, ерунда. Это никому неизвестный театральный ВУЗ, который раньше назывался Российская академия театрального искусства ГИТИС, а теперь называется Российский университет театрального искусства ГИТИС. О нем никто не знает и он не пользуется никакой популярностью среди абитуриентов.
Кстати, в Ступине меня обманули. Я сыграл главные роли в двух спектаклях, но мне не оплатили обучение.
Вам пришлось самому платить за обучение?
ЮБ: Нет, платить мне не пришлось, да я бы и не смог себе позволить. А, потом, нельзя учиться на актера за деньги. Какой в этом смысл? Ты либо талантлив, и проходишь все эти ступени, и тогда, когда-нибудь, может быть, что-нибудь из тебя выйдет… При чем здесь деньги? Это же смешно!!!
И поэтому мне пришлось поступать самому! Я поступил.
Я же пришел из самодеятельности. И показывал, как меня учили — всякую хрень. А оказалось, что это никому не нужно! Все наоборот! У меня был шок.
Помог ли ваш предыдущий опыт при обучении?
ЮБ: Нет. Меня испортили.
Вначале я никак не мог понять, чего от меня хотят! Но смог себя перебороть, перестроить. Мне очень помог в этом Давид Григорьевич Ливнев, помог уже на первом курсе.
ЮБ: Нет. Меня испортили.
Вначале я никак не мог понять, чего от меня хотят! Но смог себя перебороть, перестроить. Мне очень помог в этом Давид Григорьевич Ливнев, помог уже на первом курсе.
Ты определись. Чего ты хочешь? Если ты хочешь заниматься русской школой, то занимайся и потом будешь играть в театре. А если у тебя какие-то свои собственные представления о театре, то тогда не мешайся. Просто уходи и делай свой собственный театр.
Ливнев Давид Григорьевич
о том, что важно сразу определиться
Ведь актеров, как собак нерезанных. Их море! Многие талантливы. Но это совершенно не значит, что они могут обеспечить себя!
ЮБ: Я поверил Ливневу, я послушался! И именно тогда у меня и зародилось зерно идеи по открытию своей студии.
Но реальные действия я стал предпринимать позже. Уже тогда, когда окончательно понял, что профессией актера нельзя себя прокормить, и нет никакой гарантии, что ты добьешься успеха в этой профессии.
То есть помогло разочарование в профессии актера?
ЮБ: Может быть, и разочарование. Но оно наступило позже. Вначале я все-таки очень хотел быть актером, страстно. Надеялся, что я что-то могу, что я — ого-го. И попал в театр на Малой Бронной, потом на съемочную площадку актером второго плана. Тогда я вдруг понял, что подлинная профессия, подлинное мастерство, школа, которую в меня вложили при обучении — абсолютно не имеет никакого отношения к реальности! Ни-ка-ко-го! У меня началось разрушение стереотипов. Я всегда думал, что режиссер — мастер, педагог, тот, кто владеет профессией. Что режиссер — это не должность, а признак квалификации. Позиция «Я умею». Так я думал! А оказалось, что нет — не обязательно. Можно не владеть профессией ПОДЛИННО и при этом быть режиссером.
Но реальные действия я стал предпринимать позже. Уже тогда, когда окончательно понял, что профессией актера нельзя себя прокормить, и нет никакой гарантии, что ты добьешься успеха в этой профессии.
То есть помогло разочарование в профессии актера?
ЮБ: Может быть, и разочарование. Но оно наступило позже. Вначале я все-таки очень хотел быть актером, страстно. Надеялся, что я что-то могу, что я — ого-го. И попал в театр на Малой Бронной, потом на съемочную площадку актером второго плана. Тогда я вдруг понял, что подлинная профессия, подлинное мастерство, школа, которую в меня вложили при обучении — абсолютно не имеет никакого отношения к реальности! Ни-ка-ко-го! У меня началось разрушение стереотипов. Я всегда думал, что режиссер — мастер, педагог, тот, кто владеет профессией. Что режиссер — это не должность, а признак квалификации. Позиция «Я умею». Так я думал! А оказалось, что нет — не обязательно. Можно не владеть профессией ПОДЛИННО и при этом быть режиссером.
Это значит, что современные режиссеры — дилетанты?
ЮБ: Конечно! Я не говорю про всех. Но их много. И вот тогда я задумался о профессии режиссера или педагога. Я считаю, если что-то делаешь, ты должен делать это хорошо. И стремиться к тому, чтобы делать это лучше всех. Актер может делать лучше всех только с помощью педагога и режиссера.
ЮБ: Конечно! Я не говорю про всех. Но их много. И вот тогда я задумался о профессии режиссера или педагога. Я считаю, если что-то делаешь, ты должен делать это хорошо. И стремиться к тому, чтобы делать это лучше всех. Актер может делать лучше всех только с помощью педагога и режиссера.
На 4-м курсе меня Зинаида Григорьевна Матросова спросила: «Мартынычев, а ты что? Ты что собираешься делать после института?» И я ответил (простите, что процитирую сам себя): «Я либо найду мастера для себя, либо сам стану мастером».
При этом есть вариативность попадания в неквалифицированные руки. И такая практика случается в 95 случаях из 100. Выходит, что ты заранее в проигрыше!!! Самостоятельно актеру безумно трудно наладить работу. Конечно, есть гении, которые это могут, но их — считанные единицы. В этом и есть ахилессова пята актера.
Более того, актер, как правило, склонен обманываться и по поводу режиссера, и по поводу своей игры. Ему будет казаться, что он играл хорошо.
Я это все осознал и понял, что надо что-то менять и придумывать для себя.
Гениально. И после этого вы сразу организовали театральную студию и стали Мастером?
ЮБ: Да нет, конечно! Не сразу! Вначале нужно было выпуститься, понюхать, что такое театр, посмотреть, что такое кино. Пожить чуть-чуть, попробовать что-то заработать. К тому же меня учили на актера, а не на педагога. Это разные вещи!
Более того, актер, как правило, склонен обманываться и по поводу режиссера, и по поводу своей игры. Ему будет казаться, что он играл хорошо.
Я это все осознал и понял, что надо что-то менять и придумывать для себя.
Гениально. И после этого вы сразу организовали театральную студию и стали Мастером?
ЮБ: Да нет, конечно! Не сразу! Вначале нужно было выпуститься, понюхать, что такое театр, посмотреть, что такое кино. Пожить чуть-чуть, попробовать что-то заработать. К тому же меня учили на актера, а не на педагога. Это разные вещи!
А с точки зрения обучения, как можно стать педагогом по актерскому мастерству, есть какой-то отдельный факультет?
ЮБ: Нет, такого факультета нет. Есть актерский и режиссерский факультеты. Я окончил актерский. Педагогом можно стать только после окончания аспирантуры. Поэтому я поступил в аспирантуру, окончил ее, правда, я не защищался, но формально окончил… У меня еще есть возможность защититься.
ЮБ: Нет, такого факультета нет. Есть актерский и режиссерский факультеты. Я окончил актерский. Педагогом можно стать только после окончания аспирантуры. Поэтому я поступил в аспирантуру, окончил ее, правда, я не защищался, но формально окончил… У меня еще есть возможность защититься.
Глупо защищать диссертацию после окончания аспирантуры. Ведь чтобы ее защитить, надо вначале что-то создать!
Защита в аспирантуре — это некая научная работа или творческий акт?
ЮБ: Это именно научный труд, диссертация на театральную тему. Поэтому вначале я что-нибудь создам, а уже потом ее защищу. Может быть.
ЮБ: Это именно научный труд, диссертация на театральную тему. Поэтому вначале я что-нибудь создам, а уже потом ее защищу. Может быть.
Понятно, и что же после окончания аспирантуры?
ЮБ: Аспирантура дала мне право преподавать, и я стал преподавателем ВУЗ-а. Мне даже какие-то деньги платили, смешные очень. 8000 рублей в 2008 году, класс?
М-да. Это немного. А почему вы затем открыли студию для простых людей, а не продолжили преподавать для актеров? Чем простые люди показались вам лучше?
ЮБ: Здесь очевидная предпринимательская логика. Так я зачем, как предприниматель, буду сам себя обкрадывать?
ЮБ: Аспирантура дала мне право преподавать, и я стал преподавателем ВУЗ-а. Мне даже какие-то деньги платили, смешные очень. 8000 рублей в 2008 году, класс?
М-да. Это немного. А почему вы затем открыли студию для простых людей, а не продолжили преподавать для актеров? Чем простые люди показались вам лучше?
ЮБ: Здесь очевидная предпринимательская логика. Так я зачем, как предприниматель, буду сам себя обкрадывать?
Те, кто хотят стать актерами — у них нет денег! К тому же это очень узкий рынок. Только глупцы хотят стать актерами. А разговаривать не умеет никто. И вести себя на сцене не умеет никто.
Юрий Борисович
о том, почему не учит актеров
То есть это только из-за денег?
ЮБ: Не только. Тут еще проблема в модели обучения, которую я почувствовал на своей собственной преподавательской шкуре. Существует проблема педагогическо-преподавательского состава в России. Это не только в актерской деятельности, но и везде в ВУЗ-ах. Педагоги — нищие, маленькие зарплаты, в профессию не идут умные мужики. И, в результате, среди педагогов, да и среди студентов, очень много лишних людей, не имеющих никакого отношения к профессии. Быть в этой среде я считаю негуманным по отношению к себе!
Где заканчивается самодеятельность и начинается искусство?
ЮБ: На этот вопрос в принципе не может быть ответа. Либо вы эмоционально увлечены происходящим на сцене действием, либо нет. И это может быть и в профессиональной сфере, и в самодеятельности.
ЮБ: Не только. Тут еще проблема в модели обучения, которую я почувствовал на своей собственной преподавательской шкуре. Существует проблема педагогическо-преподавательского состава в России. Это не только в актерской деятельности, но и везде в ВУЗ-ах. Педагоги — нищие, маленькие зарплаты, в профессию не идут умные мужики. И, в результате, среди педагогов, да и среди студентов, очень много лишних людей, не имеющих никакого отношения к профессии. Быть в этой среде я считаю негуманным по отношению к себе!
Где заканчивается самодеятельность и начинается искусство?
ЮБ: На этот вопрос в принципе не может быть ответа. Либо вы эмоционально увлечены происходящим на сцене действием, либо нет. И это может быть и в профессиональной сфере, и в самодеятельности.
Вы ориентируетесь на свою интуицию?
ЮБ: Нет. Никакой интуиции. Никакого шаманства! Есть законы.
Какие законы?
ЮБ: Я научился чувствовать правду или фальшь. Я вижу это по выражению лица и на слух. Это алфавит — интонационной и мимической деятельности. Я просто наблюдаю соответствие всего этого.
В психологии есть такое понятие «конгруэнтость». Вы об этом?
ЮБ: Да, но тут есть что-то еще. Я научился «подключаться», если это правда. И «отключаться», если это вранье.
Все-таки это ваше личное свойство — вот так определять фальшь или это алгоритм, которому каждый может научиться?
ЮБ: Это алгоритм, но его невозможно расписать по шагам, разве только какие-то общие слова. Его можно понять, получив определенный опыт. Я до четвертого курса искреннее не понимал, как педагоги это видят. Я удивлялся: «Как? Ну почему? Ну что за странные замечания?» Теперь я сам это делаю. Я вам могу объяснить в деталях, почему этот спектакль плохой, а этот — хороший. Этому можно научиться, если постоянно наблюдать и наблюдать, думать и много читать о профессии. Понимание приходит с опытом. Это называется «овладеть разбором». Я овладел им до некоторой степени. Но не полностью, все еще впереди.
ЮБ: Нет. Никакой интуиции. Никакого шаманства! Есть законы.
Какие законы?
ЮБ: Я научился чувствовать правду или фальшь. Я вижу это по выражению лица и на слух. Это алфавит — интонационной и мимической деятельности. Я просто наблюдаю соответствие всего этого.
В психологии есть такое понятие «конгруэнтость». Вы об этом?
ЮБ: Да, но тут есть что-то еще. Я научился «подключаться», если это правда. И «отключаться», если это вранье.
Все-таки это ваше личное свойство — вот так определять фальшь или это алгоритм, которому каждый может научиться?
ЮБ: Это алгоритм, но его невозможно расписать по шагам, разве только какие-то общие слова. Его можно понять, получив определенный опыт. Я до четвертого курса искреннее не понимал, как педагоги это видят. Я удивлялся: «Как? Ну почему? Ну что за странные замечания?» Теперь я сам это делаю. Я вам могу объяснить в деталях, почему этот спектакль плохой, а этот — хороший. Этому можно научиться, если постоянно наблюдать и наблюдать, думать и много читать о профессии. Понимание приходит с опытом. Это называется «овладеть разбором». Я овладел им до некоторой степени. Но не полностью, все еще впереди.
…в 32 года, конечно, можно заниматься разбором только на примитивном уровне.
Как научиться разбору?
ЮБ: Сложность разбора произведения зависит от биографии. Если у меня в биографии не было ситуации, которая происходит на сцене, или я это не наблюдал у кого-то, то я не смогу этого понять.
Умение зависит от жизненного опыта?
ЮБ: Конечно. Чехов, Достоевский. Чтобы понять, нужно иметь жизненный опыт.
Все участники студии сходятся на том, что вы очень хорошо разбираетесь в людях и практически сразу можете не только определить, но и надавить на сильные и слабые стороны человека. Как вы это делаете?
ЮБ: Так это тот же самый разбор и есть.
ЮБ: Сложность разбора произведения зависит от биографии. Если у меня в биографии не было ситуации, которая происходит на сцене, или я это не наблюдал у кого-то, то я не смогу этого понять.
Умение зависит от жизненного опыта?
ЮБ: Конечно. Чехов, Достоевский. Чтобы понять, нужно иметь жизненный опыт.
Все участники студии сходятся на том, что вы очень хорошо разбираетесь в людях и практически сразу можете не только определить, но и надавить на сильные и слабые стороны человека. Как вы это делаете?
ЮБ: Так это тот же самый разбор и есть.
Я не читаю людей, их мысли, это сложно. Я всего лишь понимаю и задаю направление. Я вижу, что не так и вижу, как это можно подправить. И вроде бы попадаю!
Но одно дело разбор выступления на сцене, другое дело «разбор человека». Разве второе не сложнее и глубже и не требует специальных знаний?
ЮБ: Да нет. Мы, актеры, только этим и занимаемся. Мы только и делаем, что подключаемся и читаем людей. Сцену, внутренний мир человека, какая разница. Просто кто-то не очень хорошо овладел этим, и тогда может увидеть, что происходит, только на внешнем уровне. А те, кто овладел разбором успешно, могут не только увидеть, что происходит внутри, но и дать технологию в руки. То есть помочь актеру заплакать на сцене. Это технология, все прописано.
ЮБ: Да нет. Мы, актеры, только этим и занимаемся. Мы только и делаем, что подключаемся и читаем людей. Сцену, внутренний мир человека, какая разница. Просто кто-то не очень хорошо овладел этим, и тогда может увидеть, что происходит, только на внешнем уровне. А те, кто овладел разбором успешно, могут не только увидеть, что происходит внутри, но и дать технологию в руки. То есть помочь актеру заплакать на сцене. Это технология, все прописано.
Бывают ли ошибки с «попаданием»? Например, два отрицательных отзыва на сайте. Конечно, это очень маленький процент. Но все-таки это именно проколы, случайно слишком сильно задели девушек, переборщили? Или вы сознательно ТАК задели их, понимая последствия?
ЮБ: На самом деле отрицательных отзыва было три, но один я все-таки удалил. Его написали конкуренты, которые реально не приходили в студию, там были просто одни оскорбления. А с другими отзывами такая ситуация. Девушка занималась в исследовательской группе, и она там была не нужна. Я специально ее не выдавливал, нет. Но было определенное напряжение. А человек не понимал и упорно сопротивлялся.
Я просто дал ей задание, подготовить и защитить всю прессу по пьесе «Трамвай „Желание“». У нас есть такое задание в исследовательской группе, подготовить доклад. Это ужасно сложное задание. Подготовить — это ничего не значит, нужно доказать мне, убедить по-актерски, эмоционально вовлечь, заинтересовать. Это не просто доклад в привычном смысле, оттарабанил и все, это именно выступление! Если ты не можешь защититься и как следует выступить, то, зачем тогда ты в студии занимаешься? Она просто не смогла защититься и обиделась. Да, она подготовила материал, но не защитила его. Задание не было выполнено. Потом она плакала: «Я ночь не спала», ну, а кого это волнует? Задание выдано, бери и работай. Ночью, днем, это твои проблемы.
ЮБ: На самом деле отрицательных отзыва было три, но один я все-таки удалил. Его написали конкуренты, которые реально не приходили в студию, там были просто одни оскорбления. А с другими отзывами такая ситуация. Девушка занималась в исследовательской группе, и она там была не нужна. Я специально ее не выдавливал, нет. Но было определенное напряжение. А человек не понимал и упорно сопротивлялся.
Я просто дал ей задание, подготовить и защитить всю прессу по пьесе «Трамвай „Желание“». У нас есть такое задание в исследовательской группе, подготовить доклад. Это ужасно сложное задание. Подготовить — это ничего не значит, нужно доказать мне, убедить по-актерски, эмоционально вовлечь, заинтересовать. Это не просто доклад в привычном смысле, оттарабанил и все, это именно выступление! Если ты не можешь защититься и как следует выступить, то, зачем тогда ты в студии занимаешься? Она просто не смогла защититься и обиделась. Да, она подготовила материал, но не защитила его. Задание не было выполнено. Потом она плакала: «Я ночь не спала», ну, а кого это волнует? Задание выдано, бери и работай. Ночью, днем, это твои проблемы.
А вообще, надо ходить в театр. В любой. То, что я перечислил, требует воспитанного глаза.
Хорошо, ясно. Есть ли современные театры, в которые вы лично бы порекомендовали ходить?
ЮБ: Конечно, есть! Надо ходить в Ленком, но не на все. На «Королевские игры», вообще, на любой спектакль, который поставил Марк Анатольевич. Даже если это формальный спектакль, все равно, это — великая школа. Еще надо ходить на режиссера Владимира Агеева, на любой спектакль. Несмотря ни на что, нужно сходить на режиссера Серебрянникова. У него противоречивые спектакли, очень. Различного качества — есть и хорошие, и плохие. Рекомендую «Человек-подушка»… Надо сходить в цыганский театр «Ромен», посмотреть, как работают старики. Там есть артист Сличенко. Обязательно посещайте студенческие спектакли, в учебных театрах, при ГИТИСе, учебном театре МХАТ, учебном театре Щукинского училища. Там порой бывают просто шедевры.
Обязательно нужно съездить в Петербург ко Льву Абрамовичу Додину, посмотреть спектакль «Братья и сестры».
Как видите, разнообразия немного…
Я постоянно встречаю людей, которые не готовы к восприятию жизни, живого действия, происходящего на сцене. Не потому что они — глупы, нет. Просто не готовы.
Прежде чем смотреть то, что я перечислил, нужно воспитать глаз. А воспитываться можно не только на хорошем, но и на плохом.
Чтобы увидеть контраст?
ЮБ: Конечно! А если вы будете только говядину высшего качества кушать, вы не поймете, что такое советская говядина, пока вы ее не попробуете.
Я и сам очень люблю плохие спектакли. Потому что я сижу и учусь, как не надо. Я очень люблю хорошие спектакли, потому что на них я учусь, как надо.
ЮБ: Конечно, есть! Надо ходить в Ленком, но не на все. На «Королевские игры», вообще, на любой спектакль, который поставил Марк Анатольевич. Даже если это формальный спектакль, все равно, это — великая школа. Еще надо ходить на режиссера Владимира Агеева, на любой спектакль. Несмотря ни на что, нужно сходить на режиссера Серебрянникова. У него противоречивые спектакли, очень. Различного качества — есть и хорошие, и плохие. Рекомендую «Человек-подушка»… Надо сходить в цыганский театр «Ромен», посмотреть, как работают старики. Там есть артист Сличенко. Обязательно посещайте студенческие спектакли, в учебных театрах, при ГИТИСе, учебном театре МХАТ, учебном театре Щукинского училища. Там порой бывают просто шедевры.
Обязательно нужно съездить в Петербург ко Льву Абрамовичу Додину, посмотреть спектакль «Братья и сестры».
Как видите, разнообразия немного…
Я постоянно встречаю людей, которые не готовы к восприятию жизни, живого действия, происходящего на сцене. Не потому что они — глупы, нет. Просто не готовы.
Прежде чем смотреть то, что я перечислил, нужно воспитать глаз. А воспитываться можно не только на хорошем, но и на плохом.
Чтобы увидеть контраст?
ЮБ: Конечно! А если вы будете только говядину высшего качества кушать, вы не поймете, что такое советская говядина, пока вы ее не попробуете.
Я и сам очень люблю плохие спектакли. Потому что я сижу и учусь, как не надо. Я очень люблю хорошие спектакли, потому что на них я учусь, как надо.
“
Я даже иногда не ухожу с плохого спектакля, после первого акта, потому что мне интересно, чего они натворят во втором акте? Получится ли у них сыграть еще хуже?
А порекомендовали бы вы какие-нибудь фильмы?
ЮБ: Смотрите фильмы с хорошими актерами: Аль Пачино, Энтони Хопкинс, Владимир Машков. Фильмы с Андреем Мироновым, Папановым, Леоновым, Смоктуновским. Не всегда вытаскивает режиссер, иногда вытаскивает актер. Из современных режиссеров я рекомендую Валерия Тодоровского. Крутой режиссер Валерия Гай Германика. Крутая не потому, что она носит пирсинг, или матом ругается, носит собачек, мне на это плевать, а потому что она умеет работать с актерами — это я вижу.
ЮБ: Смотрите фильмы с хорошими актерами: Аль Пачино, Энтони Хопкинс, Владимир Машков. Фильмы с Андреем Мироновым, Папановым, Леоновым, Смоктуновским. Не всегда вытаскивает режиссер, иногда вытаскивает актер. Из современных режиссеров я рекомендую Валерия Тодоровского. Крутой режиссер Валерия Гай Германика. Крутая не потому, что она носит пирсинг, или матом ругается, носит собачек, мне на это плевать, а потому что она умеет работать с актерами — это я вижу.
Сериал «Школа» вы считаете достойным?
ЮБ: Его не смотрел, видел «Все умрут, а я останусь». Это кино очень хорошего качества. Замечательные актерские работы.
Спасибо. Вы сказали, что актер зависит от режиссера. Как нужно работать с актером? То, что мы видим в студии — это явно авторитарный стиль. Всегда нужен такой стиль?
ЮБ: По-всякому можно работать, это зависит от личности. Мне нравится работать так, но можно и по-другому.
ЮБ: Его не смотрел, видел «Все умрут, а я останусь». Это кино очень хорошего качества. Замечательные актерские работы.
Спасибо. Вы сказали, что актер зависит от режиссера. Как нужно работать с актером? То, что мы видим в студии — это явно авторитарный стиль. Всегда нужен такой стиль?
ЮБ: По-всякому можно работать, это зависит от личности. Мне нравится работать так, но можно и по-другому.
Актера надо заставить работать, по-настоящему! Не делать вид, что он работает, а именно работать! Актер — человек ленивый.
Возможен демократической стиль?
ЮБ: Вот был замечательный гениальный режиссер Анатолий Васильевич Эфрос, он работал в демократическом стиле. Но это, скорее, исключение.
Все великие мастера работают очень авторитарно. Станиславский, Васильев, Джорджо Стреллер, Гончаров… У, там такое творится. Я, по сравнению с ними, вообще не ругаюсь. Я ругался, когда мы репетировали пьесу «Трамвай „Желание“». Вот там я распоясался, да.
Все дело в сложном вопросе о том, как актеру помочь. Для этого требуются колоссальные усилия.
ЮБ: Вот был замечательный гениальный режиссер Анатолий Васильевич Эфрос, он работал в демократическом стиле. Но это, скорее, исключение.
Все великие мастера работают очень авторитарно. Станиславский, Васильев, Джорджо Стреллер, Гончаров… У, там такое творится. Я, по сравнению с ними, вообще не ругаюсь. Я ругался, когда мы репетировали пьесу «Трамвай „Желание“». Вот там я распоясался, да.
Все дело в сложном вопросе о том, как актеру помочь. Для этого требуются колоссальные усилия.
Как отличить гениального режиссера от талантливого?
ЮБ: Есть такой режиссер Ежи Гротовский, великий польский режиссер, и очень несладкий, кстати, человек, достаточно жесткий мужчина. Или великий Анатолий Александрович Васильев. Его уже никто не знает. Но это настоящий гений режиссуры 20 века. Я считаю его гением. Он мощнее Фоменко, Марка Анатольевича. Они — безумно талантливы, а он гений. И это другое! Гений просто делает другое. Как Марк Анатольевич, Фоменко, я могу научиться, в принципе, а как Анатолий Васильев — нет. Никогда. Если он приедет в Россию, я бы хотел у него учиться. Он обещал, что приедет и создаст свою лабораторию в 2013 или 2014 году. Я бы очень хотел у него учиться.
Какие вы качества цените в людях?
ЮБ: Говорить правду.
А зачем?
ЮБ: А так удобнее. Так удобнее самому с собой и с тобой удобнее окружающим. Если ты говоришь правду, ты для себя принимаешь решение: либо оставаться либо уходить. И если принял решение остаться, то добиваешься успеха. Если ты говоришь правду, ты — не идиот!
А еще есть качества?
ЮБ: Эстетическая составляющая. Я бы хотел, чтобы в театре играли красивые актеры. Мне кажется это важным. Не только эмоционально одаренные, но и красивые. Бывают, конечно, и исключения.
ЮБ: Есть такой режиссер Ежи Гротовский, великий польский режиссер, и очень несладкий, кстати, человек, достаточно жесткий мужчина. Или великий Анатолий Александрович Васильев. Его уже никто не знает. Но это настоящий гений режиссуры 20 века. Я считаю его гением. Он мощнее Фоменко, Марка Анатольевича. Они — безумно талантливы, а он гений. И это другое! Гений просто делает другое. Как Марк Анатольевич, Фоменко, я могу научиться, в принципе, а как Анатолий Васильев — нет. Никогда. Если он приедет в Россию, я бы хотел у него учиться. Он обещал, что приедет и создаст свою лабораторию в 2013 или 2014 году. Я бы очень хотел у него учиться.
Какие вы качества цените в людях?
ЮБ: Говорить правду.
А зачем?
ЮБ: А так удобнее. Так удобнее самому с собой и с тобой удобнее окружающим. Если ты говоришь правду, ты для себя принимаешь решение: либо оставаться либо уходить. И если принял решение остаться, то добиваешься успеха. Если ты говоришь правду, ты — не идиот!
А еще есть качества?
ЮБ: Эстетическая составляющая. Я бы хотел, чтобы в театре играли красивые актеры. Мне кажется это важным. Не только эмоционально одаренные, но и красивые. Бывают, конечно, и исключения.
Если я вижу, что тебя слушают внимательно, значит, есть результат.
Каковы критерии успешного обучения в студии?
ЮБ: Аудитория. Хочет она тебя слушать или нет. Другой вопрос, что я всегда могу покритиковать, как можно улучшить, например: «У тебя нет финала», или «В этом месте будь более красноречив». Но если аудитория слушает и эмоционально вовлечена, это и есть мерило успеха!
Разве можно понравиться всем?
ЮБ: Невозможно, конечно. Тут может быть степень погружения разная. А закон все равно один. Зритель испытывает интерес! Другое дело, что он по-разному может проявляться. Кто-то, более эмоциональный, начинает плакать, а кто-то просто внимательно смотрит. Но все равно они оба испытывают интерес.
ЮБ: Аудитория. Хочет она тебя слушать или нет. Другой вопрос, что я всегда могу покритиковать, как можно улучшить, например: «У тебя нет финала», или «В этом месте будь более красноречив». Но если аудитория слушает и эмоционально вовлечена, это и есть мерило успеха!
Разве можно понравиться всем?
ЮБ: Невозможно, конечно. Тут может быть степень погружения разная. А закон все равно один. Зритель испытывает интерес! Другое дело, что он по-разному может проявляться. Кто-то, более эмоциональный, начинает плакать, а кто-то просто внимательно смотрит. Но все равно они оба испытывают интерес.
То есть если студиец выступил, все слушали его с интересом и вовлеченно, то ему можно пожать руку и поздравить с успешным выпуском? Достаточно одного раза? А вдруг это случайный успех?
ЮБ: Это может быть, но очень большая редкость — такой случайный успех. Это правило артиста — сцена мстит. Если ты не подготовился, то ты опозоришься. Нельзя не готовиться. Как правило, если ты не готовился, то на сцене произойдет позор.
Все-таки вероятность, хоть и малюсенькая, но существует, случайного успеха. Тогда, один раз, выходит, недостаточно выступить для того, чтобы зафиксировать свое успешное обучение в студии. Сколько, по-Вашему, раз, нужно выступить с успехом, чтобы понять, что результат закрепился?
ЮБ: Пять раз.
ЮБ: Это может быть, но очень большая редкость — такой случайный успех. Это правило артиста — сцена мстит. Если ты не подготовился, то ты опозоришься. Нельзя не готовиться. Как правило, если ты не готовился, то на сцене произойдет позор.
Все-таки вероятность, хоть и малюсенькая, но существует, случайного успеха. Тогда, один раз, выходит, недостаточно выступить для того, чтобы зафиксировать свое успешное обучение в студии. Сколько, по-Вашему, раз, нужно выступить с успехом, чтобы понять, что результат закрепился?
ЮБ: Пять раз.
А успешное выступление — это когда слушают с эмоциональным интересом, вовлеченно, и с таким же интересом слушает преподаватель и отмечает выступление похвалой.
Пять раз выступить, чтобы все внимательно слушали?
ЮБ: Да, но не просто сидели и слушали, скорее всего, и так будут слушать, ведь преподаватель сидит, строгий, и задан такой формат — сидеть и слушать.
Ага, то есть нужно выступить пять раз, вызвать интерес, эмоции, и чтобы еще вы пять раз восхищенно сказали: «Молодец!»?
ЮБ: Ну, да. Но если я целых пять раз кому-то сказал «Молодец», скорее всего, это я просто шутил.
Ха-ха-ха!
ЮБ: Это дело очень непростое! А ведь еще и навык теряется. Если не работаешь на сцене какое-то время, то навык уходит и нужно заново все восстанавливать.
Поэтому надо приходить и заниматься постоянно?
ЮБ: Конечно. Наша школа помогает это осуществлять.
ЮБ: Да, но не просто сидели и слушали, скорее всего, и так будут слушать, ведь преподаватель сидит, строгий, и задан такой формат — сидеть и слушать.
Ага, то есть нужно выступить пять раз, вызвать интерес, эмоции, и чтобы еще вы пять раз восхищенно сказали: «Молодец!»?
ЮБ: Ну, да. Но если я целых пять раз кому-то сказал «Молодец», скорее всего, это я просто шутил.
Ха-ха-ха!
ЮБ: Это дело очень непростое! А ведь еще и навык теряется. Если не работаешь на сцене какое-то время, то навык уходит и нужно заново все восстанавливать.
Поэтому надо приходить и заниматься постоянно?
ЮБ: Конечно. Наша школа помогает это осуществлять.
Кроме того, раньше он читал свои лекции бесплатно, а теперь его приглашают на платные лекционные мероприятия.
А есть кто-то, кто добился конкретных результатов, кроме «Молодца», в своей работе и рассказывал об этом?
ЮБ: Андрей Скворцов. Год назад или года полтора он беспокоился, что нет никаких улучшений, что он не видит никаких откликов от зрителя, хоть бы даже его поругали, но вообще ноль, какая-то тишина. А вот после второго года его неожиданно стали приглашать на разные программы.
Здорово. То есть где-то 2−2,5 года занятий?
ЮБ: Ха. Да нет, просто дело в том, что работать надо, работать. Я-то рад помогать много лет. Но если вы не прилагаете никаких усилий, то все это коту под хвост.
Кстати, еще был случай, ученик пришел и сказал, что ему зарплату повысили в два раза благодаря занятиям.
Он эмоционально выступил перед начальником?
ЮБ: Да нет, он просто предложил работать в два раза больше, и, соответственно, стал получать в два раза больше.
ЮБ: Андрей Скворцов. Год назад или года полтора он беспокоился, что нет никаких улучшений, что он не видит никаких откликов от зрителя, хоть бы даже его поругали, но вообще ноль, какая-то тишина. А вот после второго года его неожиданно стали приглашать на разные программы.
Здорово. То есть где-то 2−2,5 года занятий?
ЮБ: Ха. Да нет, просто дело в том, что работать надо, работать. Я-то рад помогать много лет. Но если вы не прилагаете никаких усилий, то все это коту под хвост.
Кстати, еще был случай, ученик пришел и сказал, что ему зарплату повысили в два раза благодаря занятиям.
Он эмоционально выступил перед начальником?
ЮБ: Да нет, он просто предложил работать в два раза больше, и, соответственно, стал получать в два раза больше.
А при чем тут актерское мастерство?
ЮБ: Дело в том, что я помог ему башку поставить на место. Актерские занятия очень в этом помогают. Это сплошная логика. Не шаманство никакое. Простая четкая логика. Одно вытекает из другого. И я помог ему поставить цель. Он четко понял, что эта работа ему не нравится, но ему надо на ней находиться какое-то время. И он подумал: «А что же я трачу время впустую? Если я все равно здесь нахожусь, я буду тогда прилагать усилия и чего-то здесь добьюсь!» Все дело в том, что он погрузился в детали. И то же происходит в актерской работе. Погружение в детали. Вначале кажется, что это полная чушь, это не твое. А потом это увлекает! Оказывается, что это интересно! Вот так мы помогаем.
А вы специально готовитесь к занятиям?
ЮБ: Сейчас уже нет. Это, наверное, неправильно. Но я нахожусь в постоянном контексте, работаю каждый день. Специального нет такого отдельного мероприятия «подготовка к занятию». Но подготовка происходит фоном постоянно, т.к. я в этом живу. Готовлюсь ли я, когда перечитываю Станиславского? Готовлюсь ли я, когда смотрю спектакль? Когда смотрю кино? Я иду по улице и думаю: «Я не так что-то сказал, на том занятии» — это подготовка? Моя жизнь — и есть это сплошная подготовка к занятиям.
А структуру занятий вы как продумывали изначально?
ЮБ: Главная структура — это люди должны хотеть к тебе ходить. Вот и вся структура! Ориентир на потребителя!
А как вы приняли решение заниматься именно два часа, как выбирали набор упражнений, это же не просто с потолка взято?
ЮБ: Два часа — это просто так получилось, не я решил, мне задали такие рамки изначально, когда я начинал работать, и так привык. А набор упражнений создавался именно опытным путем, ориентируясь на людей — нравится ли это им, увлекает, или нет.
ЮБ: Дело в том, что я помог ему башку поставить на место. Актерские занятия очень в этом помогают. Это сплошная логика. Не шаманство никакое. Простая четкая логика. Одно вытекает из другого. И я помог ему поставить цель. Он четко понял, что эта работа ему не нравится, но ему надо на ней находиться какое-то время. И он подумал: «А что же я трачу время впустую? Если я все равно здесь нахожусь, я буду тогда прилагать усилия и чего-то здесь добьюсь!» Все дело в том, что он погрузился в детали. И то же происходит в актерской работе. Погружение в детали. Вначале кажется, что это полная чушь, это не твое. А потом это увлекает! Оказывается, что это интересно! Вот так мы помогаем.
А вы специально готовитесь к занятиям?
ЮБ: Сейчас уже нет. Это, наверное, неправильно. Но я нахожусь в постоянном контексте, работаю каждый день. Специального нет такого отдельного мероприятия «подготовка к занятию». Но подготовка происходит фоном постоянно, т.к. я в этом живу. Готовлюсь ли я, когда перечитываю Станиславского? Готовлюсь ли я, когда смотрю спектакль? Когда смотрю кино? Я иду по улице и думаю: «Я не так что-то сказал, на том занятии» — это подготовка? Моя жизнь — и есть это сплошная подготовка к занятиям.
А структуру занятий вы как продумывали изначально?
ЮБ: Главная структура — это люди должны хотеть к тебе ходить. Вот и вся структура! Ориентир на потребителя!
А как вы приняли решение заниматься именно два часа, как выбирали набор упражнений, это же не просто с потолка взято?
ЮБ: Два часа — это просто так получилось, не я решил, мне задали такие рамки изначально, когда я начинал работать, и так привык. А набор упражнений создавался именно опытным путем, ориентируясь на людей — нравится ли это им, увлекает, или нет.
В 21 веке театра быть уже не может. Это может быть только театр будущего, нечто новое — театральный центр.
Какое будущее у студии?
ЮБ: Я не хочу брать деньги у государства, у спонсоров. Сам театр не может себя прокормить только продажей билетов. Значит, он должен заниматься заработком денег, использовать то, что вокруг и обеспечивать сам себя. Это — театральный центр. Пусть это будет театральная студия, при ней кинозал, ресторан, парикмахерская. Иначе это вечная зависимость от хозяина, который все время меняется.
ЮБ: Я не хочу брать деньги у государства, у спонсоров. Сам театр не может себя прокормить только продажей билетов. Значит, он должен заниматься заработком денег, использовать то, что вокруг и обеспечивать сам себя. Это — театральный центр. Пусть это будет театральная студия, при ней кинозал, ресторан, парикмахерская. Иначе это вечная зависимость от хозяина, который все время меняется.
БЛОГ
в этом разделе много полезной инфы